В марте 2018 года журналист и активист из Казахстана Лукпан Ахмедьяров посетил Вашингтон, чтобы поучаствовать в мероприятии кампании “Покажите их живыми!” и поделиться с аудиторией своим опытом того, какого быть активистом и писателем в условиях угнетения прав на свободу слова и свободу выражения. Мы побеседовали с Лукпаном о реалиях экологической деятельности в Казахстане, о проблемах, с которыми столкнулись березовцы после переселения, а также о любви, страхе и защите собственных прав.
Редактор газеты “Уральская неделя”, журналист и активист Лукпан Ахмедьяров много лет освещал экологические и социальные проблемы Березовки, всегда выступая на стороне качественной и объективной информации. Из-за своей деятельности Лукпан неоднократно сталкивался с угрозам жизни и здоровью, несколько раз отбывал срок в спецприемнике, пережил покушение, сталкивался с постоянными преградами в своей работе. В 2012 году Лукпан Ахмедьяров получил престижную премию Питера Маклера, присуждаемую международной организацией “Репортеры без границ” за отважное и этичное освещение новостей в странах, где свобода прессы попирается местными властями.
Мы горды тем, что в 2017 году Лукпан Ахмедьяров вошел в совет директоров Crude Accountability. Его знания, смелые идеи и близкое знакомство с проблемами региона несомненно сослужат добрую службу нашей организации. Мы публикуем выдержки из интервью с Лукпаном.
О цене и о правах
Когда я в Казахстане выхожу на акцию протеста, я прекрасно понимаю, что за это придется заплатить: деньгами ли, когда тебя приговорят к штрафу, и личным комфортом, потому что придется две недели провести в не самых комфортных условиях, в камере.
Я понимаю, что сейчас нужно это сделать и заплатить эту цену, потому что из-за откладывания и замалчивания проблем мы их просто оставляем в наследство на будущее. Социальные и политические проблемы имеют коварное свойство: когда мы их консервируем и не решаем, они не девальвируются, а лишь повышаются в цене, требуя с каждым годом все большей и большей оплаты.
Березовка – это типичный пример того, как власти и общество откладывают решение проблем. Если бы эта проблема была бы решена своевременно, то, поверьте, мы не заплатили бы такую цену, когда 28 детей массово попали в больницу, и когда остальных детей обследовали, то выяснилось, что ни одного здорового ребенка нет. Мы заплатили тем, что имеем больное потомство, больных детей, мы заплатили их здоровьем.
В 2014 году, когда произошла трагедия, у березовцев уже не было иллюзий, и люди увидели, что откладывать больше нельзя, нельзя сидеть и ждать, пока власти и КПО выполнят свои обещания, нужно действовать здесь и сейчас.
До 2012 года экология не являлась больным вопросом для властей. А сейчас экологический активизм для наших властей однозначно является пугалом. А почему? Власти увидели, что, оказывается, экологические проблемы – это тоже повод для социального возмущения и негодования. Выяснилось, что и из-за экологических проблем люди тоже готовы выходить на улицы и чего-то требовать.
Об активном меньшинстве
Мое твердое убеждение состоит в том, что позитивные прогрессивные изменения в обществе всегда инициировались меньшинством. В Березовке тоже все однозначно начиналось с активного меньшинства. Светлана Аносова начинала в одиночку, потом к ней присоединились ее коллеги. В пределах 10-20 человек – это и была инициативная группа на протяжении всей этой истории.
Я помню, что поначалу к Светлане Аносовой очень было скептическое отношение даже со стороны односельчан. Потом, когда появилась Crude Accountability и стала помогать Светлане и березовцам в проведении экспертиз, в написании обращений, отслеживании обращений, подачи жалоб, то появились и различные инсинуации, что она не бесплатно это делает – обычная обывательская риторика, рассчитанная на дурака, но тем не менее она активно использовалась. Но когда люди увидели, что, оказывается следуют какие-то изменения, то люди начали менять свое отношение.
Защита своих прав – это не спринтерский забег, это не короткая дистанция, а марафон, долгая дистанция с множеством преград. Нужно запастить терпением и силами, чтобы преодолеть эту дорогу. Светлана Аносова – типичный марафонец. Она 15 лет вела эту деятельность, причем никто ей ничего не обещал, не давал никаких гарантий, не было никакого вдохновляющего примера перед глазами, но было огромное количество трудностей. Было два главных оппонента: власть и КПО – огромные структуры, у которых были и деньги, власть, влияние, СМИ. И она одна, Светлана Аносова. И тем не менее, она шла свою марафонскую дистанцию, и добилась того, что поселок переселили.
О любви и страхе
Когда люди начинают свой марафонский забег на пути к своим правам, то очень важно, из чего они исходят.
Я заметил, что когда в основе твоих решений и поступков стоит страх, то тогда очень плохой результат.
Возьмём, например, ситуацию в США, когда группа людей начала разделять риторику Трампа относительно мигрантов. Что было в основе? В основе был страх. Что понаедут, что заберут у меня работу и т.д. и т.п. Это приводит к тому, что внутри общества возникает все больше границ и заборов. Те, кто инициировал вопрос по поводу ужесточения миграционного контроля, получили не тот результат, на который рассчитывали, потому что в основе их действий сидел страх.
Но есть другой путь, когда все делается из любви. В основе любой общественной акции, которая достигали успеха, лежит любовь – к себе, к своим детям, к тому месту, где они проживают, к своей стране. Любовь вызывает другие вещи, необходимые для позитивных изменений: доверие и терпимость к чужому мнению.
Когда я как журналист первый раз приехал знакомится со Светланой Аносовой, я тоже задал ей вопрос:
– Почему вы этим занимаетесь? Вы одна. Большинству в поселке по барабану, что происходит, плюс КПО против вас и власти против Вас.
– Потому что я люблю этот поселок.
И вот результат – она добилась каких-то изменений, достигла своей цели.
О социальном капитале
Мне понравилось интервью моей соотечественницы Айнуры Абсеметовой, которая сейчас работает в Мали по приглашению ООН. В одном из своих интервью она говорит о социальном капитале. Социальный капитал – это когда люди готовы доверять друг другу и активно друг друга поддерживать.
Общество с высоким социальным капиталом – это общество, где, например, Лена открыла магазин в моем квартале, и я пойду и обязательно что-нибудь куплю, чтобы поддержать Лену, хотя с ней лично не знаком. Общество с низким социальным капиталом – это наоборот, когда Лена открыла магазин, а я сижу в этом же квартале и думаю: “Ишь какая, зажирела! Не пойду к тебе”.
Чтобы общество смогло отстаивать свои права, кроме любви, доверия и терпения, нужно выработать свой социальный капитал и уровень активного доверия и толерантности друг к другу. Активное доверие – это когда мы совершаем действия , чтобы поддержать друг друга. Возьмем, например, ситуацию в Шарлотсвилле этим летом, когда люди вышли защищать права афроамериканцев. Они сами не афроамериканцы, и могли бы сидеть дома, но они вышли выразить протест против риторики неонацистов. Или совсем недавно после ужасной трагедии – стрельбы в школе – тысячи людей по всей стране выступают за ограничение оружия.
В Казахстане критически низкий уровень социального капитала. Зато высокий уровень взаимного недоверия.
Надо отдать должное Светлане Аносовой и ее соратницам, которые первые семь лет не получали поддержки от односельчан. Такая способность к самопожертвования есть не у каждого. Но это дало результат, потому что в Березовке в один момент очень вырос социальный капитал. Люди начали доверять друг другу и понимать, что не объединившись, они не смогут что-либо сделать. Самое главное достижение в Березовке – это то, что удалось накопить социальный капитал, это самое главное. А переселение – это уже следствие.
Об активизме
Я понял, что в Казахстане активизм – это, наверное, единственно доступная мирная возможность что-то пытаться изменить, помимо журналистики.
Я помню одну из первых своих акций протеста. Когда президенту дали новое очередное звание лидера нации и внесли изменения в закон, сделав его пожизненно президентом. Это была зима, и было ощущение, что на улице холодно, и внутри все заморожено, как в снежном царстве. И народ так оцепенело все это воспринял, как будто так и должно быть. И я думаю – нет, надо что-то сделать, чтобы показать, что далеко не все согласны, что лично я не согласен и что лично у меня есть, что сказать.
Для меня это возможность еще и очиститься перед собой, форма моральной гигиены в тот момент, когда власть тебя как гражданина пытается измазать в своей грязи и саже, чтобы сказать, ну видите, народ поддерживает. Но я не приемлю эту грязь, я не собираюсь жить по навязанным правилам, у меня есть свои.
Мне нравятся слова моего коллеги-журналиста Сергея Дуванова, он как-то написал колонку, где сказал, что ну вот проходят у нас выборы, эти псевдо-выборы, к власти приходятся мерзавцы и негодяи. Эти мерзавцы и негодяи пишут законы, по которым будешь жить ты, по которым будут жить и твои дети. В будущем кто-то из нового поколения наверняка же спросит: почему вы молча смотрели и наблюдали за этим? Я выхожу на протесты, чтобы в будущем было моральное право сказать – нет, я не сидел сложа руки и не наблюдал, я, как мог, сопротивлялся.
Я понимаю, что справедливости нет. Эрих Мария Ремарк хорошо сказал, что нет справедливости, а есть милосердие и сострадание. Когда я вижу, что откровенно попираются такие понятия, как законность и порядок в угоду какой-то узкой кучке лиц, в этот момент и появляется желание выйти и сказать, что я против.